“С 2014 года мы сумели укрепить инфраструктуру первичного звена здравоохранения, сейчас это уже более 60 тысяч подразделений. Причем за 4 года мы увеличили число подразделений более чем на 2 тысячи”, – заявила министр здравоохранения Вероника Скворцова на селекторном совещании с регионами по теме “Принципы модернизации первичного звена. Так же ей было отмечено увеличение количества врачей – сейчас в первичном звене здравоохранения работает более 305 тысяч врачей таким образом с 2014 года их количество увеличилось на 4 тысячи, уточнила Скворцова.
К общему сожалению оптимизм Скворцовой по отношению к модернизации системы здравоохранения не разделяют ни президент, ни сухая статистика.
Не так давно некоторые итоги реформы здравоохранения В. Путина, В. Скворцовой и других руководителей страны были подведены на совещании 20 августа 2019 года по вопросам модернизации первичного звена здравоохранения под председательством президента. Приведем небольшую цитату В. В. Путина с оценкой промежуточного результата реформы и состояния системы здравоохранения:
“Конечно, с момента старта проекта прошло не так много времени, это ясно, и подводить итоги, конечно, абсолютно преждевременно. Но мы и вы – люди, которые занимаются этой работой профессионально, – должны знать, уверен, знаете: люди сегодня по‑прежнему не удовлетворены уровнем и качеством работы первичного звена.
Пациенты справедливо жалуются на плохие условия, очереди к врачам‑специалистам и их нехватку. Медицинские работники в свою очередь недовольны уровнем заработной платы и высокой нагрузкой.”
“О чём я хочу сказать? Если первичное звено здравоохранения у нас будет в том состоянии, в котором оно находится до сих пор, то количество инфарктов и инсультов не уменьшится, потому что в первичном звене провал – вот в чём проблема.”
Это по сути декларация провала реформы. Реформа здравоохранения началась в 2010 году, когда был принят закон об обязательном медицинском страховании. 9 лет – это “не так давно” по словам президента.
Заявление Скворцовой на этом фоне больше похоже на попытку оправдаться – вырванное из общей картины улучшение должно восприниматься как большая победа реформаторов, и воспринималась бы, но общая статистика думает иначе – согласно подсчетам специалистов Центра экономических и политических реформ на основе данных Росстата в 2000–2015 годах количество больниц в России сократилось в два раза, с 10,7 тыс. до 5,4 тыс. В своем докладе «Здравоохранение. Оптимизация российской системы здравоохранения в действии» специалисты отмечают, что, если власти продолжат закрывать больницы такими темпами (353 в год), к 2021–2022 годам количество медучреждений в стране достигнет 3 тыс., то есть уровня Российской империи в 1913 году.
Не добавляет оптимизма и тот факт, что мы не можем говорить о стабильном росте, так в России по итогам 2018 года насчитывалось 7318 медорганизаций. Для сравнения в 2017 г. в стране действовало 7529 медорганизаций.
Тенденцию к уменьшению количества больниц и коек можно было бы оправдать перераспределением ресурсов на уровень поликлиник, но в России закрываются даже они. Их число за период 2000–2015 годов сократилось на 12,7%, до 18,6 тыс. учреждений при росте нагрузки с 166 человек в день в 2000 году до 208.
Ситуация со здравоохранением в России близка к критической и это не что иное, как результат проводимых правительством рыночных реформ и формирования капитализма на постсоветском пространстве. Бесплатная медицина никак не сочетается с постепенным отказом государства от своих социальных обязательств, поэтому мы и наблюдаем постепенную деградацию и демонтаж существующей системы здравоохранения, бывшей одним из величайших достижений советской власти.
Советская медицина – не результат оптимизаций и рыночных реформ, это не следствие действий отдельных лиц, это прежде всего обращенные на пользу всего общества результаты труда рабочих. Работая на заводе помимо собственной зарплаты советский гражданин обеспечивал свое реальное право на бесплатную качественную медицину, образование и благоустройство. Теперь он обеспечивает прибыль собственнику своего предприятия, для которого рабочий не более чем товар. Эта разница определяет существующую действительность, и только осознав её, трудящимся удастся отстоять свое право быть человеком, а не придатком машины.