Как известно, в период эмиграции Ленин проживал в различных странах Европы. Почти пять лет он провёл во Франции. Современники вспоминали: «…особенно любил Владимир Ильич и часто напевал песню «Привет вам, солдаты 17-го полка». Это была песня в честь французских солдат, которые отказались стрелять в восставших…».
Совсем недавно исполнилось 115 лет с начала восстания виноградарей в Лангедоке, на юге Франции. Разорение сотен тысяч крестьян, расстрелы мирных демонстраций, ложь правительственных чиновников и история той самой песни – в нашем материале.
Рубеж XIX-XX веков – начало эпохи империализма, важной чертой которого было обострение классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом во всех «великих державах» того периода. Французский режим Третьей республики не был исключением.
В то время Франция представляла собой одну из империалистических держав: росла концентрация производства, активно складывались и укреплялись монополии, прежде всего в тяжелой промышленности. Активное внедрение новых технологий и военные заказы стимулировали строительную, металлургическую и машиностроительную отрасли страны. Например, объединение монополистов «Комите де Форж», возникшее в начале века, включало в себя 250 компаний – три четверти французского производства чугуна и стали. Концерн военной промышленности «Шнейдер-Крезо» извлекал сверхприбыли благодаря развернувшейся гонке вооружений и локальным конфликтам.
Однако сильнее всего концентрация капиталов затрагивала финансовый сектор. В 1908 году во Франции было 266 банков, однако фактически доминировали три крупнейших банка: «Лионский кредит», «Генеральное общество» и «Национальная учетная контора», которые обладали более 1000 отделений к концу нулевых годов. Особенность французского империализма состояла, во-первых, в огромном вывозе капитала (в этом отношении Франция была на втором месте в мире после Великобритании), а во-вторых, в его форме: в 1908 году в промышленность и в торговлю было вложено 9 с половиной миллиардов франков, а в облигации и иностранные ценности – 104 с половиной, т.е. в 10 раз больше.
Франция была кредитором Европы, от которого зависели экономики многих стран, включая Российскую империю. «Финансовый капитал — такая крупная, можно сказать, решающая сила во всех экономических и во всех международных отношениях, что он способен подчинять себе и в действительности подчиняет даже государства, пользующиеся полнейшей политической независимостью» – писал Ленин в своей знаменитой работе об империализме.
Возможность получать огромные деньги буквально из ничего привела к складыванию во Франции крупной прослойки рантье – людей, живущих за счёт дивидендов по акциям и займам. Это явление оставило свой след на общественной жизни того периода. Огромный слой паразитов сидел на шее французских рабочих и крестьян, ведя праздный образ жизни и проматывая свои баснословные прибыли.
Однако эти капиталы, вывозимые за рубеж или бесцельно тратившиеся внутри страны, обходили стороной французское сельское хозяйство, которое росло незначительно и отставало от других стран Европы (таких как Германия, Англия и даже Бельгия). На долю 84% хозяйств приходилась лишь треть обрабатываемой земли, активно шёл процесс расслоение. При этом к началу 1910-х годов 56% населения жило в сельской местности, а 40% населения занималось сельскохозяйственным трудом. Для сравнения: в промышленности было занято меньше – около 36%.
Южная часть Франции – традиционный центр сельского хозяйства – играла важную роль в виноделии. Ещё при Наполеоне III правительство поощряло потребление французского вина. Однако многочисленные кризисы и эпидемии, поразившие виноградники во второй половине XIX века, привели к повышению стоимости вина и виноградного спирта. Тогда производители алкоголя обратились к промышленному спирту, что вело к снижению качества и удешевлению их продукции.
Принятые в 1880-е годы законы Третьей республики положили начало массовому распространению питейных заведений, прежде всего в рабочих районах. Значительную часть своей скудной зарплаты рабочие топили в дешевом алкоголе. Рантье и буржуа охотно употребляли более дорогие и доступные им вина. Постепенно пьянство становилось национальным бедствием: по некоторым данным, к концу XIX века по объему потребляемого алкоголя Франция была на первом месте в мире, потребляя в среднем 26 литров в год.
К началу 20 века четыре южных департамента (региона) – Эро, Гар, Од и Восточные Пиренеи – производили 40% потребляемого вина. Однако огромный спрос толкал правительство на ввоз алкоголя из других стран и прежде всего из ближайшей колонии – Алжира. Вследствие этого резко ухудшилось положение мелких крестьян, и особенно крестьян-виноделов из южных регионов. Они страдали от резкого снижения цен на вино и трудностей его сбыта, не выдерживали конкуренции и разорялись. В 1902-м и 1903-м годах из-за плохой погоды производство вина снизилось. В связи с этим правительство разрешило шаптализацию импортной продукции – подслащивание вина сахаром с целью увеличения скорости производства.
Обилие низкокачественных и дешёвых напитков било по крестьянам, чью продукцию за бесценок скупали перекупщики-спекулянты; крупным же землевладельцам с их поместьями было не о чем волноваться.
Однако двумя годами позже урожаи улучшились и расширился список стран-импортеров. Производство в самой Франции выросло в два раза. Вместе с продолжавшимся импортом в отрасли виноделия начался кризис перепроизводства. Обильные урожаи раздули запасы, которые было невозможно продать, а правительство продолжало накачивать Францию низкокачественной продукцией Алжира и соседних стран. Мелкие крестьяне разорялись, а сельскохозяйственные рабочие лишались средств к существованию. Вслед за ними разорялась остальная часть мелкой буржуазии, прежде всего местные лавочники.
Всё это вызвало к жизни широкое массовое движение крестьян, выступавших против беспошлинного ввоза иностранной «бурды» и против крупных винодельческих фирм, активно применявших шептализацию.
Крестьяне объединялись в союзы виноделов для совместного производства и сбыта своей продукции без посредников. 1 мая 1905 года в одном из только что построенных зданий кооперативов выступил с речью Жан Жорес.
«Крестьяне, не оставайтесь в стороне. Соедините свои желания, и в чане Республики вы приготовите вино социальной революции!» – говорил он, объясняя необходимость объединения. Конечно, Жореса, как и многих социал-демократов до Первой мировой войны, характеризовала вера во всеобъемлющую силу кооперации, в возможность мирного перерастания капитализма в социализм. Тем не менее, объединение мелких производителей под руководством партии рабочего класса жизненно необходимо для противостояния лендлордам, спекулянтам и капиталистам. А рабочий класс давал примеры успешной борьбы.
Годы перед беспорядками были отмечены подъемом французского рабочего движения. В 1902 году была создана единая национальная профсоюзная организация – ВКТ (Всеобщая конфедерация труда). В 1905 году после долгих споров и дискуссий во Франции возникла единая социалистическая партия – СФИО (Французская секция рабочего (2-го) Интернационала). Важным стимулирующим фактором для французского рабочего движения стала революция 1905 года в России: по всей Франции растёт число забастовок, в том числе и с политическими требованиями. Революционное движение 1905—1906 гг., особенно готовившаяся к 1 мая всеобщая стачка, напугало правящие классы. Началось паническое бегство парижан на юг и за границу, капиталы стали утекать из страны.
Сто лет назад, как и сегодня, «демократические» и «республиканские» правительства охотно прибегали к подавлению рабочих протестов при помощи армии. Накануне 1 мая 1905 года Париж был окружен воинскими частями, а в столице находились 45 тыс. солдат, в том числе 4 пехотных полка, 4 кавалерийских и 10 драгунских. Жорж Клемансо – будущий организатор интервенции против Советской республики, бывший тогда министром внутренних дел – вызвал руководителей ВКТ и заявил им, что «1 мая Париж будет буквально в состоянии осады». Ряд руководителей ВКТ был арестован. Первомайская забастовка успешно началась в Париже, где бастовало около 200 тыс. человек, и в ряде других промышленных городов. В 1906 г. развернулось массовое движение за 8-часовой рабочий день.
К 1907 году ситуация в Лангедоке достигла критической точки. С учётом того, что более двух третей населения были заняты в виноделии, последствия кризиса ощутил на себе весь регион, а правительство Клемансо продолжало наращивать импорт.
В марте 1907 года начали демонстрации и бойкот налогов. 11 марта в коммуне Минерв был создан «Комитет защиты виноградарства» во главе с Марселином Альбером – мелким буржуа, владевшим кафе и небольшой винокурней. Альбер тщетно пытался занять позицию «вне политики» и сузить рамки движения до исключительно борьбы за качество вина.
Однако этот человек был талантливым оратором, а кризис, отразившийся на сотнях тысяч людей, вовлекал в движение широкие массы. Десятки тысяч человек принимали участие в митингах и демонстрациях в течение весны. Протесты распространились и на другие города южной Франции: Каркассон, Ним, Монпелье, Нарбонн.
12 мая 1907 года в городе Безье, где проживало 50 000 человек, собрались 150 000 демонстрантов. Они несли лозунги на французском и окситанском языках: «Хлеб или смерть», «Хватит слов – требуем дела», «Жить работая, или умереть, сражаясь», «Мы имеем столько хорошего вина, но не можем получить хлеба!». Протестующие из более 200 поселений прошли до главной площади, где перед ними выступил Жорес. «Комитет защиты» выдвинул ультиматум правительству: если к 10 июня кризис не будет решён, крестьяне перестанут платить налоги. В тот же день были воздвигнуты баррикады на железнодорожных путях. 16 мая крестьяне нашли мэра Безье и заставили его уйти в отставку. Ушёл в отставку и горсовет, состоявший из социалистов.
26 мая в древнем Каркассоне с населением в 30 тысяч прошёл митинг с более двухсот тысяч участников. На железнодорожной станции их встречал плакат «Салют нашим братьям-беднякам!». 9 июня 1907 года в Монпелье состоялась крупнейшая демонстрация в истории Третьей республики – более 600 000 человек. Казалось, весь Лангедок объединился против Клемансо. В тот же день их поддержали митингующие на противоположном берегу моря – в Алжире на демонстрацию вышли 50 000.
Буржуазное правительство перешло в контратаку. После окончания ультиматума в парламенте началось обсуждение законопроекта об ужесточении контроля за закупками, направленного прежде всего против мелких производителей. В ответ на это местные представители власти ушли в отставку и призвали не подчиняться Парижу. Тогда буржуазное правительство Клемансо – одинаково душившего рабочих и крестьян как своей страны, так и других – отправило войска на подавление протестов. Более 30 тысяч солдат и кавалеристов были посланы в мятежные департаменты. Жандармы начали аресты среди членов «Комитета».
Скрываясь от преследования, Марселин Альбер бежал в Париж, где попытался выступить перед парламентом, но не был допущен. Тогда Клемансо пригласил его в своё министерство внутренних дел, где пообещал прекратить преследования и убрать законопроект, если Альбер успокоит протестующих. Он подписал ему пропуск и выдал 100 франков якобы на билет на поезд. Наивный мелкий буржуа принял всё за чистую монету и взял деньги.
На следующий день «тигр» рассказал об этом журналистам, и в одночасье Альбер превратился в предателя. Его соратники из «Комитета» отказались иметь с ним какие-либо дела, а всеобщая ненависть принудила его бежать в Алжир, где он умер в нищете.
Тем временем, 19-20 июня армия открыла огонь по протестующим, убив семерых человек, включая 14-летнего подростка, и ранив более 50. Похороны погибших стали последней крупной демонстрацией протестующих. Все эти действия проводились «радикально-социалистическим» правительством Клемансо-Бриана, которое, как отмечал Ленин, насильничало не хуже консерваторов, правивших тогда в Германской империи.
Но нашлись солдаты, отказавшиеся выполнять приказы правительства. 17-й линейный пехотный полк, состоявший из резервистов и призывников этого региона, отказался подчиняться офицерам. Они завладели пороховым складом, боеприпасами и двинулись на Безье.
В условиях кризиса правительство почувствовало опасность: подобный прецедент мог стать сигналом для других частей. Войска, посланные на подавление мятежников, не смогли добраться до города из-за разобранных путей.
Мятежные солдаты продолжали брататься с протестующими и быстро стали народными героями. Встав на баррикады, они заявили, что готовы дать отпор правительственным войскам. Известный в то время рабочий певец Монтегюс (Гастон Брунсвик) написал песню «Слава 17-му полку», восхвалявшую солдат, «отказавшихся стрелять в Республику». Задорный, боевой тон этой антивоенной песни привлёк внимание Ленина, проживавшего во Франции с 1908 года. Ленин был лично знаком с Монтегюсом, ценил его творчество и особенно любил эту песню.
В конечном итоге Клемансо, долгое время считавший, что крестьяне с юга «закончат всё банкетом», был вынужден пойти на уступки. В течение следующих шести месяцев были приняты законы, защищавшие натуральное вино от фальсификата и серьезно ограничивавшие шаптализацию. Также правительство согласилось освободить крестьян от налогов на урожай предыдущих трёх лет. «Комитет» был распущен, а его члены стали руководителями «Всеобщей конфедерации виноградарей Юга».
Разразившаяся через 7 лет после этих событий империалистическая война позволила правительству избавиться от кризиса перепроизводства и буквально залить солдат вином, постепенно доводя ежедневный паёк до 750мл в 1918 году. Но это только привело к росту алкоголизма, а после 1918 года кризисы вернулись.
Что стало с мятежниками? Солдаты 17-го полка согласились вернуться в строй при условии, что их не будут наказывать. Формально они избежали наказания, но в дальнейшем полк был перебазирован в Тунис, а в ходе Первой мировой войны его отправляли в самую мясорубку. Статус «дезертиров» сняли только после многократного «переформирования» полка, которому устроили кровавую баню. Тем не менее, полк ещё показал себя: уже после войны солдаты 17-го линейного снова отказались стрелять в протестующих, на этот раз парижских рабочих, солидарных с Советской Россией.
И хотя после этого полк был расформирован, благодаря песне память о нём пережила и Монтегюса, вставшего на социал-шовинистические позиции после начала войны, и империалиста Клемансо, и гнилую буржуазную демократию Третьей республики.
События в Лангедоке стали одной из наиболее острых кризисных ситуаций во Франции перед Первой мировой. Но почему такое масштабное движение прошло практически мимо социалистов? И это при том, что многие крестьяне, участвовавшие в кооперации, придерживались социалистических взглядов и проводили в местные органы самоуправления представителей «Красного юга».
Причина этого кроется в том, что в целом СФИО не была настроена на работу с крестьянством и не особо пыталась использовать мятеж в Лангедоке для усиления социал-демократии. Сказывались сектантская позиция по отношению к широким крестьянским массам, характерная для эпохи II Интернационала. Не удивительно, что в итоге во главе «Комитета» оказался такой человек, как Альбер, открыто избегавший налаживания контактов с социалистами, и готовый апеллировать скорее к призракам сектантов-альбигойцев, павших под стенами Каркассона в эпоху феодализма, чем к вполне живому и растущему рабочему движению своей эпохи.
Главным фактором, определявшим отношение социал-демократов, была характеристика крестьянства как прежде всего реакционной силы – та самая характеристика, которую отстаивали «ортодоксы» Второго Интернационала, которую отстаивал Троцкий, и ложность которой в течение многих лет после этих событий теорией и практикой подтвердили большевики во главе с Лениным.
Использованные материалы:
История Франции в 3-х томах под редакцией Манфреда. Том 2-ой.
Каганова Р.Ю. Ленин во Франции.
Фуллье А.Ж. Психология французского народа.
Marrus M. R. Social Drinking in the “Belle Epoque”
Raoul Calas, André Marty. À la gloire des lutteurs de 1907, grandeur et puissance des travailleurs de la terre.
https://d-clarence.livejournal.com/196555.html